Об авторе: Роман Коросташов, и.о. руководителя Научно-технического центра ФГУП «ГРЧЦ».

Последние 30 лет в рамках построения глобального мира извне велась целенаправленная ликвидация единства нашей страны, превращение России в слабое многонациональное государство, нуждающееся в поддержке извне для сохранения стабильности.

Инструментом стала планомерная и, судя по всему, неплохо проработанная психоисторическая война. Поле боя этой войны – информационное пространство.

Попробуем посмотреть на особенности этой войны под тем углом, который обычно остаётся без внимания. Многим из нас очевидно, что удар по противнику на поле боя представляет собой теоретически и эмпирически изученный процесс, в котором рассчитано всё. Рассчитаны параметры средства поражения, разработаны средства его доставки, изучена цель и спланирован ожидаемый эффект.

Ровно так же развивается и психоисторическая война, элементами которой являются отдельные информационные кампании, различные манипулятивные вбросы в инфополе, создание информационных ресурсов и соцсетей с заведомо антироссийской позицией.

Вместе с тем в сегодняшних реалиях не уделяется должного внимания разнице в подходах к воздействию на общественное мнение и воздействию на мнение отдельных граждан. А вот противодействие таким операциям часто сводится к одинаковому набору средств и методов, и потому результативность противодействия снижается.

Среди наиболее важных понятий, требующих строгого разграничения, нужно прежде всего выделить информационную кампанию – это некое информационное/психологическое/когнитивное влияние, нацеленное на массовую аудиторию, предполагающее в своём составе согласованные сообщения (с учётом ключевых символов и манеры повествования), содержание которых разделяют многие граждане.

Граждане, в свою очередь, становятся объектом операций против критически важных структур и институтов (правительство, голосование, военные конфликты и проч.). Это эмоционально детерминированный уровень информационной кампании, который вбирает в себя распространение фейков, слухов, дезинформации среди широкой (но не случайной) аудитории без привязки к конкретной целевой группе.

Ключевые характеристики здесь: правильно подобранная плотность информации и наличие категориальной модели эмоциональных состояний.

Плотность информации – это её количество (термин употребляется в интуитивно понятном смысле, а не в том, который предполагает теория информации – ред.), заложенное в заданный объём текста или речи. Достижение высокой плотности информации означает передачу большого количества значимого и ценного контента в пределах ограниченного количества слов или временны́х рамок. Это предполагает расстановку приоритетов в ясности, краткости и устранении ненужных слов, которые не способствуют донесению основного сообщения. Цель – сделать так, чтобы каждое слово имело значение, чтобы аудитория могла быстро уловить идею, без долгих, скучных разъяснений.

Обратимся к другому понятию – понятию операции влияния. В операциях влияния работа не всегда ведётся по массовой аудитории. Операции по изменению поведения пользователей могут иметь чёткую направленность на заданные социальные группы, например, гражданское население определённого региона. Такие операции могут быть детерминированы другими социально-демографическими факторами: возрастом, этнической принадлежностью, профессией, доходом, образованием. Самое типичное – работа по пользователям соцсетей для формирования у них глубокого эмоционального отклика с учётом заранее известного психографического профиля, информацию для построения которого они сами о себе «заботливо» предоставили.

При проведении операций влияния используются техники тёмного убеждения (формирование привязанности, с помощью лингвистических и эмоциональных средств в соцсетях и формирования парасоциальных связей, то есть глубокой безответной эмоциональной привязанности, создающей иллюзию личного знакомства), низкая плотность (маскировка) выдаваемой информации, многомерные модели эмоциональных состояний.

Таким образом, информационная кампания ориентирована на сообщение/контент/информацию, а операция влияния – на аудиторию.

Далее. Мы упомянули разные подходы к влиянию (модели информационных состояний, тёмное убеждение, плотность), но есть и другие средства, применяемые не в отдельных сообщениях, а являющиеся платформой для манипуляций.

Системы передачи информации. Сегодня они децентрализованы. За счёт этого им удаётся размывать границы между фактами и мнениями, иными словами – выступать в роли генератора средств манипулирования.

Децентрализация экосистемы передачи сообщений способствовала появлению новых средств манипулирования общественным мнением. Коммуникационные возможности Facebook, Google, Telegram и тому подобных ресурсов используются и для политических, и для психологических манипуляций. В частности, анализ соотношения ситуаций, событий, фактов с вербальными представлениями разных групп людей способствует формированию модели, объясняющей их поступки, реакции и позволяющей прогнозировать действия объекта.

Говоря обо всех этих ресурсах и методах, необходимо сказать о средствах в арсенале наших оппонентов. Как это часто бывает, мы действуем в парадигме обороны. Безусловно, ведётся работа по созданию методов противодействия на разных уровнях. Но противодействие не институализировано, оно не имеет чёткой регламентации. Например, усилия отдельных ведомств направлены на соотнесение дезинформации с определёнными акторами. Технологические платформы сосредоточены на обнаружении скоординированного поведения, органы государственной власти – на ограничении деструктивного контента. Следует отметить отсутствие скоординированного подхода к определению стимулов информационного влияния, которое весьма разнообразно.

Можно выделить иностранное влияние (для дестабилизации общества с геополитической повесткой); внутреннее политическое влияние (для подрыва политических институтов); корыстное влияние (для получения финансовой прибыли); идеологическое влияние (для формирования новых установок). При этом информационное влияние может существовать в нескольких плоскостях. И основная задача – выявление и определение этих направлений для принятия необходимых мер. Параллельно с развитием дискурса в отношении роли влияния наблюдается глубокая интеграция технологий в сферу информационного воздействия. Пара примеров.

1. Переход от ферм ботов к полуавтоматическим учётным записям. Согласно данным лаборатории исследований пропаганды Центра взаимодействия со СМИ Техасского университета в Остине, новые тактики и стратегии включают переход от использования автоматизированных ботов к сочетанию человека и машины. Подготовленные и организованные люди, применяя полуавтоматические решения (в соцсетях, обзвонах), формируют специальный контент в заданное время. Кроме этого, в США, например, маркетинговые компании сдают в аренду всем желающим списки популярных пользователей в качестве онлайн-промоутеров для информационных/дезинформационных кампаний. При этом предпочтительнее использование так называемых микроблогеров, у которых менее десяти тысяч подписчиков – такой подход обеспечивает более точный и мощный эффект.
2. Использование отношений пользователей для распространения (дез)информации. Распространение (дез)информации осуществляется через платформы, которые позволяют использовать отношения пользователей друг с другом и в сообществах по интересам.

Таким образом, противодействие экосистеме информационного влияния должно скоординированно осуществляться на всех уровнях, а это требует выявления целей информационного воздействия, которые могут быть весьма долгосрочными.

Но вернёмся к психоисторической войне и отметим, что синтез ведущей роли титульной нации и сохранение культурных особенностей национальных меньшинств лежит в плоскости информационного влияния. Чрезвычайно важно разработать систему эмоциональных и культурных стимулов для регулирования настроений.

В долгосрочной перспективе средствами информационного влияния оппоненты дезавуируют системообразующую роль русской нации, языка, культуры и традиций. Отсутствие информационных операций влияния в регионах с сильными националистическими настроениями может существенно способствовать появлению и закреплению в этих регионах сил влияния оппонентов, а затем нивелировать влияние титульной русской нации, развивая сепаратизм.

Так создается ситуация, когда интересы большинства оказываются менее важны, чем совместные интересы двух меньшинств: один народ = один голос, а значит, два малых народа больше одного большого.

Наши демографические проблемы тоже используются для влияния на нас с целью их усугубления, для опосредованного влияния на нашу экономику, культуру, безопасность. Распад Советского Союза наиболее сильно повлиял на русскую часть населения. Проникшие ранее в наше сознание либеральные ценности в отношении института семьи усилили своё влияние на наших сограждан. Популяризация достижений фарминдустрии и свободного образа жизни привели к снижению рождаемости и явили собой демонстрацию результатов долгосрочных информационных операций.

Не подвергается общественной дискуссии, что падение рождаемости говорит о проблемах внутри общества, которые необходимо сначала решить, а уже после открывать границы и сталкиваться со сложностями интеграции и ассимиляции граждан других стран.

Основа проблемы лежит в утрате целей и смыслов, которые размываются и подменяются посредством различных методов информационного влияния. Материальные факторы значимы, но вторичны. Благополучная Европа начала XXI века, ещё до взрывного роста пропаганды и насаждения перверсий, служит хорошим примером. Вопросы воспитания и развития критического мышления должны относиться к стратегическим вопросам устойчивости и безопасности страны, формирования безопасной информационной среды.