Госдума на этой неделе приняла закон о дополнительной защите русского языка. Документ недлинный, семь страничек. Технический, в сущности.

Термин «русский язык» в нём используется исключительно в смысле «государственный язык», как это и определено в Конституции РФ. Сравним, взяв для примера навскидку, язык удмуртский: конституция субъекта РФ отдельно оговаривает гарантию «сохранения и развития языка …удмуртского народа». Про русский же такого нигде не сказано, он «государственный», и всё.

В новом законе есть слова «…как язык государствообразующего народа». Небольшое, но примечательное дополнение. Хорошо бы, конечно, назвать русский народ по имени, но и на том спасибо.

Другая новация состоит в том, что закон требует соблюдать не просто «нормы современного русского литературного языка», а «правила использования языковых средств, зафиксированные в нормативных словарях, справочниках и грамматиках». (К словам иностранного происхождения, вне зависимости от степени их новомодности, это тоже относится.)

И далее: органы государственной власти обязаны обеспечить «с привлечением специалистов, если это необходимо, и с использованием информационных технологий проведение лингвистической экспертизы и (или) редактирование текстов подготавливаемых проектов нормативных правовых актов в целях приведения их в соответствие с нормами современного русского литературного языка».

То, что язык нормативных актов РФ не соответствует нормам русского языка, известно давно. И вот теперь приняли закон.

Нельзя не сказать о сопутствующих закону рисках. Поясним на примере. Попытайтесь постичь смысл одного только названия постановления правительства. (Привести это название без ссылки невозможно по соображениям гуманности, оно равно по числу букв прочитанному вами до сих пор тексту). И подобных уложений в нашем государстве видимо-невидимо. Новый закон, не будучи смягчён необязательностью его исполнения, может остановить нормотворчество.

Далее. Как быть, если государственный язык публично коверкает государственный же человек? Вот, например: «Появился проект по беспилотию, и мы просим деятельность нашей экосистемы нормативно сфокусировать на этой задаче: не время разбрасывать камни, время собирать камни. Сегодня мы должны настраивать эту экосистему и точки, центры, инеты наши именно на то, чтобы достичь максимального уровня технологического прорыва в этой части». Курсив наш, он в тех местах, которые недопустимы даже орфографически (о смысловой невнятности текста уж не говорим).

Такое законом не отрегулируешь, за такое разве что с Минпросвещения можно спросить.

Наконец: государственная защита государственного языка не ограничивается проверкой государственных текстов. Правильно распространить такую защиту, по традиции, также на госкомпании. Свежий кандидат – «Сбер», рассылающий пресс-релизы с необъяснимой игрой слов «даркстор», «ультрафреш», «ecom канал», «e-grocery» и пр., всё в пределах одного текста без всяких пояснений.

Русский язык, впрочем, как и русский народ, не беззащитен. Он задолго до Госдумы сам себе придумал способы самосохранения. Один из лучших – Gramota.ru. Когда ещё правительство сделает положенные по новому закону словари, а народная Грамота.ру работает давно и правильно.

Это был практический совет желающим соблюдать правила филологической гигиены. Ещё Гоголя с Пушкиным полезно перечитывать.

См. также: Научно-информационный орфографический академический ресурс «Академос» Института русского языка им. В. В. Виноградова РАН >>>